Поэзия зачастую становится не просто оптическим прибором, но, можно сказать, неким психоделиком, переносящим сознание читателя в совершенно другую реальность; смежную с нашей некоторыми деталями, однако и эти детали ощущаются иначе. Любые попытки осмыслить ее эмпирически сталкиваются с искажениями и невольно заставляют почувствовать двойственность вещей и явлений, которыми заполняется пространство стихотворения.
В стихах Евы Осиповой, стремящихся к внешнему минимализму, как раз-таки и ощущается эта двойственность восприятия.
«вернуться в то время
чтобы не знать
и смотреть на опавшие
ветки соцветия чьи-то снежники
чужими глазами»
Этот эффект взгляда «чужими глазами» достигается за счет обезличенности лирического героя. Он существует только в качестве некоего киноаппарата, и то только потому, что существование духа без тела в материальном мире невозможно. Нужен облик, нужна хотя бы тень:
«подожди у ворот. ты сирень
я же – наоборот
с головой набекрень
исчезаю вот-вот
я лишь тень
от сирени»
И эти облики постоянно меняются и метаморфируют, перемещаясь от предмета к явлению и абстрактному Я и обратно. Такие превращения заставляют иначе смотреть на все, что возникает вокруг лирического героя (если он сам существует вообще):
«а я плыву не отрываясь с места
и думаю
что ноги-рыбаки
что зелени отпущенные руки —
одна в о д а в о д а
я камень у реки»
Таким образом в стихах Евы Осиповой звучит совершенно особенная интонация. Характерный минимализм только усиливает ее, образуя широкое поле для интерпретации.