ФОМА АКИНЬШИН: ОТКРОВЕНИЕ/ТРИП/ЗАБЛУЖДЕНИЕ
Читать текст целиком
Текст Е. Попова воспринимается как бесконечная прерванность галлюцинацинаторного вмешательства в истину, в самую суть, где Отец/Судья перекликается с ангельским пением света автомобильных фар. Прерванность между строк, между Блаженым Августином и мудрыми рыбами в океане близ Лубанга. Рассказчик словно борется с протагонистом, хотя оба простирают руки к небу, а то и вовсе уподобляются богам. Их прерывает сам автор, переворачивает DVD диск на другую сторону, их так также прерывают земные окрики извне («Че-то принимали?»), как будто субъект прозревший тут же обречëн ослепнуть, пророк обязан скоро умереть или притворяться сумасшедшим:
Мы не понимаем его, мы не понимаем ни слова. Он мычит, мурчит и что-то сплевывает на священный асфальт. Мы здесь молились и от нас осталась темная мокрота величественного Архангела. Нам нельзя, мы не должны, мы не можем слышать Божественную речь. Дима падает на колени, но я не могу. Я сам Белый и Черный боги. Только первенство божественной благодати может успокоить меня.
Два DVD диска Е. Попова – словно интерпретированый «Красный цветок», как и много других историй помешательства, продолжает традицию страха извне, в «неоновом беспорядке в молчании белого кабинета», страха быть поглощëнным собственной изнанкой, Архангелами, белыми и черными богами, «белой жижой» – чем угодно, до пены у рта:
Кабинет заполняется белой липкой жидкостью. Его быстро спустили вниз. Как он смешон. Ведь, он не Я. Эфир носит нас, а свет позволяет не видеть нас. Мы неуязвимы, нас невозможно поймать.
— Уля, быстро санитаров сюда!
Читать текст целиком
Текст Е. Попова воспринимается как бесконечная прерванность галлюцинацинаторного вмешательства в истину, в самую суть, где Отец/Судья перекликается с ангельским пением света автомобильных фар. Прерванность между строк, между Блаженым Августином и мудрыми рыбами в океане близ Лубанга. Рассказчик словно борется с протагонистом, хотя оба простирают руки к небу, а то и вовсе уподобляются богам. Их прерывает сам автор, переворачивает DVD диск на другую сторону, их так также прерывают земные окрики извне («Че-то принимали?»), как будто субъект прозревший тут же обречëн ослепнуть, пророк обязан скоро умереть или притворяться сумасшедшим:
Мы не понимаем его, мы не понимаем ни слова. Он мычит, мурчит и что-то сплевывает на священный асфальт. Мы здесь молились и от нас осталась темная мокрота величественного Архангела. Нам нельзя, мы не должны, мы не можем слышать Божественную речь. Дима падает на колени, но я не могу. Я сам Белый и Черный боги. Только первенство божественной благодати может успокоить меня.
Два DVD диска Е. Попова – словно интерпретированый «Красный цветок», как и много других историй помешательства, продолжает традицию страха извне, в «неоновом беспорядке в молчании белого кабинета», страха быть поглощëнным собственной изнанкой, Архангелами, белыми и черными богами, «белой жижой» – чем угодно, до пены у рта:
Кабинет заполняется белой липкой жидкостью. Его быстро спустили вниз. Как он смешон. Ведь, он не Я. Эфир носит нас, а свет позволяет не видеть нас. Мы неуязвимы, нас невозможно поймать.
— Уля, быстро санитаров сюда!
